Публикации

По общему правилу наследство может быть принято в течение шести месяцев со дня открытия наследства (п. 1 ст. 1154 ГК РФ). Пропуск этого срока приводит к утрате права на наследство.

Существует два способа принятия наследства по истечении установленного срока (ст. 1155 ГК РФ; п. 44 Методических рекомендаций по оформлению наследственных прав, утв. Правлением ФНП от 28.02.2006).

1. Принятие наследства во внесудебном порядке

Это так называемый согласительный порядок.

Данный способ принятия наследства по истечении установленного срока возможен, только если есть наследники, которые своевременно приняли наследство, и все они согласны на включение наследника, пропустившего срок для принятия наследства, в список лиц, принимающих наследство.

Обратите внимание!

Если срок пропущен единственным наследником либо все наследники пропустили срок для принятия наследства, восстановление пропущенного срока возможно только в судебном порядке.

Если вы решили воспользоваться этим способом, предлагаем следующий алгоритм.

Шаг 1. Получите письменное согласие всех наследников, принявших наследство, на принятие вами наследства.

Направьте запрос согласия на включение вас в список наследников всем наследникам, принявшим наследство.

Согласие может быть составлено всеми наследниками, принявшими наследство, при добровольном волеизъявлении непосредственно у нотариуса по месту открытия наследства и оформлено единым документом. Оно может быть подано нотариусу каждым наследником отдельно, а также передано нотариусу через третье лицо или направлено по почте. Если согласие отправляется нотариусу по почте либо передается через другое лицо, подпись наследника должна быть засвидетельствована иным нотариусом, должностным лицом, наделенным правом совершать нотариальные действия, либо лицом, уполномоченным удостоверять доверенности (п. 7 ст. 1125, п. 2 ст. 185.1 ГК РФ).

Согласие влечет перераспределение наследства с учетом доли наследника, пропустившего срок для принятия наследства, что может уменьшить доли наследников, принявших наследство, а в определенных случаях - привести к утрате ими права наследования. Например, когда дается согласие наследников на принятие наследства пропустившим срок наследником по завещанию.

Шаг 2. Получите у нотариуса, открывшего наследственное дело, свидетельство о праве на наследство.

Согласие наследников - основание для аннулирования ранее выданного свидетельства о праве на наследство и выдачи нового свидетельства.

Если на основании ранее выданного свидетельства была осуществлена государственная регистрация прав на недвижимое имущество, постановление нотариуса об аннулировании ранее выданного свидетельства и новое свидетельство являются основанием для внесения изменений в запись о государственной регистрации (п. 2 ст. 1155 ГК РФ).

Возможна ситуация, когда свидетельство о праве на наследство еще не выдавалось. Тогда его выдают по заявлению наследников, принявших наследство, включая наследника, права которого восстановлены.

2. Принятие наследства по истечении установленного срока в судебном порядке.

Если согласительный порядок восстановления срока принятия наследства вам не подходит, придется отстаивать свои права в суде.

Такие споры рассматриваются в порядке искового производства. В качестве ответчиков привлекаются наследники, приобретшие наследство (при наследовании выморочного имущества - Российская Федерация, субъект Российской Федерации, муниципальное образование), независимо от получения ими свидетельства о праве на наследство.

Требования о восстановлении срока принятия наследства и признании наследника принявшим наследство суд удовлетворит, если одновременно будут доказаны следующие обстоятельства:

- наследник не знал и не должен был знать об открытии наследства или пропустил указанный срок по другим уважительным причинам. К числу таких причин относят обстоятельства, связанные с личностью истца, например тяжелую болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п., если они препятствовали принятию наследником наследства в течение всего срока, установленного для этого законом (ст. 205 ГК РФ). Не являются уважительными такие обстоятельства, как кратковременное расстройство здоровья, незнание гражданско-правовых норм о сроках и порядке принятия наследства, отсутствие сведений о составе наследственного имущества и т.п.;

- наследник, пропустивший срок принятия наследства, обратился в суд в течение шести месяцев после отпадения причин пропуска этого срока. Указанный шестимесячный срок, установленный для обращения в суд с данным требованием, не восстанавливается, и наследник, пропустивший его, лишается права на восстановление срока принятия наследства (п. 1 ст. 1155 ГК РФ; п. 40 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 N 9).

Если вы решили использовать этот способ, рекомендуем придерживаться следующего алгоритма.

Шаг 1. Подготовьте исковое заявление о восстановлении срока для принятия наследства и признания наследника принявшим наследство.

Содержание искового заявления будет зависеть от конкретной ситуации. Рекомендуем доверить это юристу.

Шаг 2. Подготовьте документы.

Общий перечень документов, которые необходимо приложить к исковому заявлению, представлен в ст. 132 ГПК РФ. Он включает:

- копии искового заявления по количеству ответчиков и третьих лиц;

- документ, подтверждающий уплату госпошлины;

- доверенность или иной документ, удостоверяющие полномочия представителя истца (при наличии представителя);

- документы, подтверждающие обстоятельства, на которых вы основываете свои требования, копии этих документов для ответчиков и третьих лиц, если копии у них отсутствуют.

К таким документам, в частности, могут относиться:

- копия свидетельства о смерти наследодателя;

- копии документов, подтверждающих ваш статус и статус ответчиков как наследников. Например, свидетельства о рождении, о браке, об усыновлении, завещание и др.;

- доказательства уважительности пропуска срока для принятия наследства. Например, справки лечебных учреждений о продолжительном заболевании, препятствовавшем своевременному принятию наследства;

- документы, характеризующие состав наследственного имущества;

- отказ нотариуса в выдаче свидетельства о праве на наследство в связи с пропуском срока для принятия наследства;

- иные документы, на которых вы основываете свои требования.

Шаг 3. Подайте исковое заявление и документы в суд.

По общему правилу подают исковое заявление в районный суд по месту жительства ответчика (ст. ст. 24, 28 ГПК РФ). Иск к ответчику, место жительства которого неизвестно или который не имеет места жительства в РФ, можно предъявить в районный суд по месту нахождения его имущества или по последнему известному месту жительства в РФ (п. 1 ст. 29 ГПК РФ).

Если ответчиков несколько и они проживают в разных местах, иск можно предъявить в суд по месту жительства или по месту нахождения одного из ответчиков по вашему выбору (ст. 31 ГПК РФ).

Если в состав наследства входит недвижимое имущество, то дело о восстановлении срока для принятия наследства рассматривают по месту нахождения имущества (вопрос 4 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ от 04.05.2005, 11.05.2005, 18.05.2005).

Шаг 4. Получите решение суда о восстановлении срока для принятия наследства.

Вынося решение о восстановлении срока принятия наследства и признании наследника принявшим наследство, суд обязан определить доли всех наследников в наследственном имуществе. Также он должен принять меры по защите прав нового наследника на получение его доли наследства (при необходимости) и признать недействительными ранее выданные свидетельства о праве на наследство (в соответствующих случаях - лишь в части).

Когда пропущенный срок принятия наследства восстановлен и наследник признан принявшим наследство, нет необходимости в других действиях по принятию наследства (п. 41 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 N 9). То есть вам не требуется обращаться к нотариусу за выдачей свидетельства о праве на наследство.

По решению суда также вносятся изменения в запись о государственной регистрации прав на недвижимое имущество.

© КонсультантПлюс, 1992-2015

Материал расположен по ссылке:
http://www.consultant.ru/law/ref/poleznye-sovety/propusheniy_srok_nasledstvo/

Заключение эксперта – одно из важнейших, если ни самое важное доказательство для огромной категории гражданских дел. Несмотря на “отсутствие заранее установленной силы для суда”, заключение эксперта может не только перевесить практически любую совокупность фактов, но и обеспечить нужный результат в любой судебной тяжбе. Очевидно, что значимость судебной экспертизы в настоящее время чрезвычайна высока.

В этих условиях, когда по результату судебной экспертизы можно заранее узнать итог гражданского дела, государство и общество обязано обеспечить максимальную прозрачность судебной экспертизы, гарантию качества и объективности работ экспертов ради сохранения справедливости судебного следствия.

Соответствует ли сегодняшняя судебная экспертиза тем высоким стандартам, которые мы озвучили?

К сожалению, нет.

Во-первых, качество заключений эксперта. У эксперта нет стимула к подготовке глубокого и всеобъемлющего исследования, ведь суд, как правило, интересуется лишь выводами, а сторона по гражданскому делу в любом случае обязана оплатить работу независимо от правильности выводов эксперта. Кроме того, эксперт не несет ответственности перед “заказчиком” за плохо выполненную работу и в случае повторной экспертизы затраченных денег (значительных денежных средств) не вернет.

Во-вторых, объективность экспертных исследований, которая, мягко говоря, не соответствует идеалу. Ответственность за заведомо ложное экспертное заключение чем-то схожа со “страшилкой”, которой пугают детей – страшно пока маленький. В таких условиях только совесть эксперта стоит на страже объективности исследования. Однако и совесть не всесильна.

Проблемы налицо, а их причины, на наш взгляд, кроются в однобоком и противоречивом понимании существа экспертной деятельности в рамках судебного следствия. Для законодателя экспертиза – это фактически часть судебного следствия, которая регулируется процессуальным правом.

При этом то обстоятельство, что экспертиза по своей правовой природе является подрядом на выполнение тех или иных работ, вовсе не принимается в расчет. Таким образом, критерии качества, ответственности за его нарушение и многие другие вопросы выпадают из правового регулирования при проведении судебной экспертизы.

В тоже время, обратим внимание на экспертные исследования вне рамок судебного следствия.
Закон допускает существование, как государственных экспертных учреждений, так и частных. И те, и другие могут проводить экспертные исследования вне рамок судебного следствия по возмездному договору с физическими и юридическими лицами. При этом отношения частного или государственного экспертного учреждения с заказчиком строятся на основе договора и регулируются Гражданским законодательством.

Т.е., выполняя работу, частное или государственное учреждение, несет обязательства по качеству исследования, срокам и так далее. В случае выполнения работ ненадлежащего качества заказчик имеет разнообразные средства правовой защиты, а экспертное учреждение несет гражданско-правовую ответственность.

Кроме того, качество выполнения работ достигается благодаря постоянной конкуренции на рынке экспертной деятельности. Данный рынок подчиняется общим экономическим принципам, и экспертные учреждения дорожат своей репутацией.

Таким образом, экспертные учреждения фактически “ведут двойную жизнь”. В одной они равноправные участники гражданских правоотношений, а в другой субъекты, “наделенные правом решать судьбы людей”, без стимула к качеству работы с полным осознанием своей безответственности.
Справедливо ли то, что экспертная деятельность в рамках судебного следствия осталась за границами гражданского законодательства и осуществляется в правовом вакууме? Выигрывает ли от такого порядка вещей гражданин или судебная система?

Очевидно, что подобный порядок вещей ведет судебную систему в тупик.

Но как разрешить эту проблему, спросят многие. Ведь не может эксперт, проводящий исследование по поручению суда, быть зависим от того, кто оплачивает работу, отвечать перед ним за качество и сроки. Безусловно, это так, ведь главным принципом все-таки остается объективность экспертной деятельности.

Тем не менее, нынешняя ситуация требует своего разрешения.

На наш взгляд, в первую очередь необходимо поместить судебную экспертную деятельность в атмосферу конкуренции. Т.е. выбор экспертного учреждения в рамках судебного следствия поставить в зависимость не от воли председательствующего судьи, а от качества работы экспертов, которое анализируется на основе специального рейтинга.

Под рейтингом мы понимаем, определенную оценку, выставляемую районными судами каждому экспертному учреждению округа в зависимости от ряда критериев: соотношение количества успешных экспертиз учреждения к тем, которые вызвали недоверие и потребовали проведения повторных исследований, глубина исследований, сроки проведения и т.д. Подобный механизм будет являться стимулом к самосовершенствованию и улучшению качества работы экспертных учреждений.

Кроме того, как известно ничего не стимулирует лучше, как вероятность потерять заработок. На наш взгляд, экспертное учреждение, которое провело исследование некачественно должно лишаться оплаты соответствующих работ. Вопрос о качестве исследования должен решаться судом исходя из необходимости проведения дополнительной, повторной экспертизы и т.п.

Изложенные минимальные меры способны вытянуть ситуацию из глубокой ямы, возродить доверие людей к независимой судебной экспертизе.

Прения сторон - реальность и перспективы процессуального института.

Формальность, дань традициям или что-то больше?

Именно этот вопрос зачастую возникает у адвокатов при очередном участии в такой стадии судебного процесса как прения сторон, да и не без оснований, ведь в современной действительности роль судебных прений все больше размывается и утрачивает какую-либо ценность.

Разобраться в том, почему происходит процессуальная деградация института судебных прений, в чем истоки подобного явления и как может измениться заключительная стадия производства по гражданским делам в будущем, является целью настоящей публикации.

В первую очередь необходимо обратиться к существующему процессуальному законодательству. Так, если внимательно проследить логику процессуальных норм, регулирующих судебное следствие, и дать им системное толкование, то можно прийти к выводу, что деятельность сторон в рамках судебного следствия является лишь подготовкой к более важному событию, которое имеет решающее значение и венчает собой итог проделанной работы. Таким решающим событием, по мнению законодателя, являются прения сторон, в которых лица, участвующие в деле, подводя итог судебному разбирательству, систематизируют представленные доказательства, доводы и контрдоводы сторон в целях достижения максимального эффекта на судебный состав.

Однако мысль законодателя – это одна сторона медали, а понимание института судебных прений обществом в целом и рядовым гражданином в частности, другая. Обратимся к общественному мнению.

С первого взгляда значение и роль судебных прений довольно очевидна для всех: как для простых обывателей, неискушенных частым общением с фемидой, так и для профессионалов юриспруденции.

Большинство из тех самых рядовых граждан в силу отсутствия специальных познаний зачастую незаслуженно гиперболизируют значимость данного института, считая, что от выступления стороны в судебных прениях зависит исход судебного разбирательства и в буквальном смысле судьба человека. Подобное мнение в основном доминирует среди тех, кто имел знакомство с судебной системой лишь через призму транслируемых в нашей стране фильмов, сериалов, популярных судебных телешоу.

Что касается профессионалов, то сегодня большинство юристов критически относится как к институту судебных прений ввиду падения их процессуальной значимости, так и к порядку их проведения в судебном заседании. Тем не менее, встречаются и те, кто горой стоит за консервативное отношение к истинным процессуальным ценностям.

Как видим, восприятие действительности у разных слоев общества отличается, однако реальность правоприменения, к сожалению, не оставляет нам иного выбора, кроме как поддержать точку зрения тех, кто скептически относится к институту судебных прений, и усомниться в значимости такого «святого» для процессуального права института. Объясним, что привело нас к этому выводу.

Для практикующего юриста достаточно поставить перед собой ряд простых вопросов, например, о том, каков процент гражданских дел, судьба которых была решена именно благодаря судебным прениям? Или наоборот, как часто нам приходится замечать, что прения сторон нужны лишь для соблюдения протокола? Ответы на указанные вопросы у большинства юристов совпадут, и что более парадоксально не вызовут ни разочарований, ни протестов юридической натуры, ведь во многих уже давно созрело осознание того факта, что институт прений сторон не оправдывает тех ожиданий, которые на него возлагает доктрина и законодатель.

Для тех, кто не может позволить себе объективно оценить значение судебных прений исходя из личного опыта, предлагаем рассмотреть данный вопрос с позиции различных участников гражданского судопроизводства.

Итак, для начала, рассмотрим проблему со стороны профессионального судьи.

Профессиональный судья, имеющий не только высшее юридическое образование, но и определенный опыт работы, уже с поступлением в свое производство иска/заявления видит суть рассматриваемого спора и предмет доказывания по нему. Более того, в виду типичности рассматриваемых тяжб, в сознании опытного судьи уже после ознакомления с иском/заявлением, а также отзывом противоположной стороны выстраивается модель судебного процесса и, конечно же, варианты потенциальных решений.

Далее, определив для себя те обстоятельства, которые должны быть доказаны в рамках спора, судья начинает подготовку по делу, в рамках которой ему становятся известны все факты, на которые ссылаются стороны. В большинстве случаев уже на этой стадии суд может прийти к промежуточному решению и сделать принципиальные выводы относительно обоснованности заявленных требований.

К моменту исследования доказательств по делу вся информация, способная повлиять на решение суда, уже исчерпана и предъявлена суду. Ничего нового, что способно повлиять на исход дела, сторонам не представить, да и в целом не допускается законом. К этому времени любой судья, который уже в течение 2-4 месяцев «живет» с делом, неоднократно его обдумал, обсудил с коллегами и пришел к твердому и окончательному решению.

Таким образом, до момента выступления сторон в судебных прениях и подведения итогов судебного следствия, подавляющее большинство судей знает, какое решение примет.

Взглянем на ситуацию со стороны адвоката.

Говоря о позиции адвоката относительно института судебных прений необходимо осветить типичную модель поведения данного участника судопроизводства в рамках гражданского процесса.

Главная цель адвоката – убедить суд в обоснованности своей точки зрения по делу. Как правило, адвокат уже на стадии подготовки дела стремится донести до суда максимально мотивированные доводы, представить все сильные стороны своей позиции, не дожидаясь исследования доказательств и прений сторон.

Подобный подход продиктован и навязан действующей сегодня судебной системой, которая, прогибаясь под тяжестью от огромного количества дел, находит выход в ускорении, упрощении ряда процессуальных институтов.

Реальная практика ежедневно демонстрирует неизбежную тенденцию: «центр тяжести» судебного следствия перемещается с конечного этапа, т.е. исследования доказательств и прений сторон, к начальному, т.е. на стадию подготовки дела к судебному разбирательству. Именно на этом этапе производится около 90% той работы, которая влияет на окончательное решение суда. Потребности сторон видоизменяют модель судебного разбирательства, делая ее более гибкой, а участники судопроизводства, в том числе адвокаты, неосознанно приходят к наиболее удобному и эффективному способу работы в судебном следствии.

Таким образом, предельная концентрация адвоката в рамках гражданского дела сохраняется до момента окончания исследования доказательств по делу, после чего состязательный процесс фактически заканчивается. К этому моменту, адвокат обычно уже исчерпал свои доводы, высказал мнение относительно каждого доказательства, обосновал позицию в пользу применения того или иного способа защиты права. После всей проделанной работы прения сторон для адвоката, так же как и для профессионального судьи, в большей степени, превращаются в формальность, которую нужно соблюсти, но от которой реально уже ничего не зависит.

В итоге, следует прийти к очевидному выводу о том, что действующая сегодня модель судебного процесса в нашей стране, в особенности институт судебных прений не соответствует ее практическому применению и постепенно деградирует.

Другое дело система права, где доминируют суды присяжных заседателей, что имеет широкое распространение на западе. Непрофессиональные юристы - жюри оценивают доводы сторон с позиции убедительности, совести, морали, личного отношения. Им далеко до объективности и здорового цинизма профессионального судьи. Они не имеют за плечами долгих лет практики, в течение которых закалялась юридическая хватка и способность смотреть в корень проблемы.

Именно поэтому красноречиво преподнесенное слово адвоката в неподготовленном слушателе может всколыхнуть те эмоции, которые сыграют решающую роль при вынесении вердикта.

В подобных делах роль прений, конечно же, неизмеримо высока. Они венчают собой целую стратегию, нацеленную на убеждение неискушенных в юридических тонкостях граждан.

Так что же, вычеркнуть судебные прения как институт из системы Российского процессуального права и коренным образом переписать процессуальное законодательство? Думаем, что подобный подход может лишь усугубить ситуацию. Резкие и революционные изменения в нашей стране чреваты необратимыми последствиями, однако необходимость в локальном реформировании института судебных прений назрела.

Считаем, что в первую очередь, необходимо объективно оценить насколько судебная система сегодня нуждается в судебных прениях, как стадии гражданского процесса. Для этого предлагается ввести ограниченное применение судебных прений в зависимости от двух факторов, во-первых, от вида гражданского производства, а, во-вторых, от усмотрения сторон гражданского дела.

Развивая данный подход, необходимо определить конкретные виды гражданского производства и причины, по которым судебные прения могут быть исключены вовсе, а также случаи, где они применяются по усмотрению сторон.

Так, судебные прения могут не применяться при особом производстве, производстве из публичных правоотношений, а также апелляционном и кассационном производстве при пересмотре судебных решений. Считаем, что в указанных производствах использование судебных прений ведет к затягиванию судебного процесса и его излишней формализации.

Так для особого производства характерно отсутствие спора о праве, что на практике проявляется в игнорировании судом большинства предусмотренных законом процессуальных требований закона. Судебный процесс фактически превращается в административное производство по выдаче государственным органом “разрешения или лицензии”. Следует признать, что критиковать подобную практику не имеет смысла, так как она исходит из рационального расходования судебного времени, и, что важнее, действительно приносит необходимый результат.

Производство из публичных отношений отличается тем, что должностное лицо либо государственный, муниципальный орган несет бремя доказывания законности своих действий или решений. В случае недоказанности того факта, что оспариваемое действие является законным, суд должен принимать решение, исходя из указанной выше презумпции, независимо от наличия доводов заявителя.

Апелляционное и кассационное производство – та стадия процесса, где все доказательства исследованы, а позиция сторон изучена. Выступление в судебных прениях ни на йоту не сдвинет позицию коллегии судей, которые заранее изучили все материалы дела и фактически знают, какое решение огласят.

Перейдем к определению категорий гражданских споров, в которых использование института судебных прений необходимо сохранить, но применять ограничено.

На наш взгляд, судебные прения должны быть сохранены для искового производства по граждански делам, однако их применение должно быть поставлено в зависимость от активного волеизъявления стороны по делу. Проще говоря, судебные прения должны происходить только в том случае, если об этом ходатайствует одна из сторон по делу.

Предложенный механизм может решить несколько насущных задач: во-первых, продемонстрировать реальную статистику потребности применения судебных прений в гражданском судопроизводстве, во-вторых, оптимизировать судебное делопроизводство в целом.

Осознавая, что указанный вариант изменений является сырым и непродуманным в деталях, тем менее, убеждены, что процессуальное законодательство должно следовать за развитием общественных отношений и в первую очередь ориентироваться на каждодневную практику участников данных правоотношений. Прислушаться к мнению юристов-практиков означает сделать уверенный шаг по направлению к улучшению качества правоприменения.

Прения сторон - реальность и перспективы процессуального института.

Формальность, дань традициям или что-то больше?

Именно этот вопрос зачастую возникает у адвокатов при очередном участии в такой стадии судебного процесса как прения сторон, да и не без оснований, ведь в современной действительности роль судебных прений все больше размывается и утрачивает какую-либо ценность.

Разобраться в том, почему происходит процессуальная деградация института судебных прений, в чем истоки подобного явления и как может измениться заключительная стадия производства по гражданским делам в будущем, является целью настоящей публикации.

В первую очередь необходимо обратиться к существующему процессуальному законодательству. Так, если внимательно проследить логику процессуальных норм, регулирующих судебное следствие, и дать им системное толкование, то можно прийти к выводу, что деятельность сторон в рамках судебного следствия является лишь подготовкой к более важному событию, которое имеет решающее значение и венчает собой итог проделанной работы. Таким решающим событием, по мнению законодателя, являются прения сторон, в которых лица, участвующие в деле, подводя итог судебному разбирательству, систематизируют представленные доказательства, доводы и контрдоводы сторон в целях достижения максимального эффекта на судебный состав.

Однако мысль законодателя – это одна сторона медали, а понимание института судебных прений обществом в целом и рядовым гражданином в частности, другая. Обратимся к общественному мнению.

С первого взгляда значение и роль судебных прений довольно очевидна для всех: как для простых обывателей, неискушенных частым общением с фемидой, так и для профессионалов юриспруденции.

Большинство из тех самых рядовых граждан в силу отсутствия специальных познаний зачастую незаслуженно гиперболизируют значимость данного института, считая, что от выступления стороны в судебных прениях зависит исход судебного разбирательства и в буквальном смысле судьба человека. Подобное мнение в основном доминирует среди тех, кто имел знакомство с судебной системой лишь через призму транслируемых в нашей стране фильмов, сериалов, популярных судебных телешоу.

Что касается профессионалов, то сегодня большинство юристов критически относится как к институту судебных прений ввиду падения их процессуальной значимости, так и к порядку их проведения в судебном заседании. Тем не менее, встречаются и те, кто горой стоит за консервативное отношение к истинным процессуальным ценностям.

Как видим, восприятие действительности у разных слоев общества отличается, однако реальность правоприменения, к сожалению, не оставляет нам иного выбора, кроме как поддержать точку зрения тех, кто скептически относится к институту судебных прений, и усомниться в значимости такого «святого» для процессуального права института. Объясним, что привело нас к этому выводу.

Для практикующего юриста достаточно поставить перед собой ряд простых вопросов, например, о том, каков процент гражданских дел, судьба которых была решена именно благодаря судебным прениям? Или наоборот, как часто нам приходится замечать, что прения сторон нужны лишь для соблюдения протокола? Ответы на указанные вопросы у большинства юристов совпадут, и что более парадоксально не вызовут ни разочарований, ни протестов юридической натуры, ведь во многих уже давно созрело осознание того факта, что институт прений сторон не оправдывает тех ожиданий, которые на него возлагает доктрина и законодатель.

Для тех, кто не может позволить себе объективно оценить значение судебных прений исходя из личного опыта, предлагаем рассмотреть данный вопрос с позиции различных участников гражданского судопроизводства.

Итак, для начала, рассмотрим проблему со стороны профессионального судьи.

Профессиональный судья, имеющий не только высшее юридическое образование, но и определенный опыт работы, уже с поступлением в свое производство иска/заявления видит суть рассматриваемого спора и предмет доказывания по нему. Более того, в виду типичности рассматриваемых тяжб, в сознании опытного судьи уже после ознакомления с иском/заявлением, а также отзывом противоположной стороны выстраивается модель судебного процесса и, конечно же, варианты потенциальных решений.

Далее, определив для себя те обстоятельства, которые должны быть доказаны в рамках спора, судья начинает подготовку по делу, в рамках которой ему становятся известны все факты, на которые ссылаются стороны. В большинстве случаев уже на этой стадии суд может прийти к промежуточному решению и сделать принципиальные выводы относительно обоснованности заявленных требований.

К моменту исследования доказательств по делу вся информация, способная повлиять на решение суда, уже исчерпана и предъявлена суду. Ничего нового, что способно повлиять на исход дела, сторонам не представить, да и в целом не допускается законом. К этому времени любой судья, который уже в течение 2-4 месяцев «живет» с делом, неоднократно его обдумал, обсудил с коллегами и пришел к твердому и окончательному решению.

Таким образом, до момента выступления сторон в судебных прениях и подведения итогов судебного следствия, подавляющее большинство судей знает, какое решение примет.

Взглянем на ситуацию со стороны адвоката.

Говоря о позиции адвоката относительно института судебных прений необходимо осветить типичную модель поведения данного участника судопроизводства в рамках гражданского процесса.

Главная цель адвоката – убедить суд в обоснованности своей точки зрения по делу. Как правило, адвокат уже на стадии подготовки дела стремится донести до суда максимально мотивированные доводы, представить все сильные стороны своей позиции, не дожидаясь исследования доказательств и прений сторон.

Подобный подход продиктован и навязан действующей сегодня судебной системой, которая, прогибаясь под тяжестью от огромного количества дел, находит выход в ускорении, упрощении ряда процессуальных институтов.

Реальная практика ежедневно демонстрирует неизбежную тенденцию: «центр тяжести» судебного следствия перемещается с конечного этапа, т.е. исследования доказательств и прений сторон, к начальному, т.е. на стадию подготовки дела к судебному разбирательству. Именно на этом этапе производится около 90% той работы, которая влияет на окончательное решение суда. Потребности сторон видоизменяют модель судебного разбирательства, делая ее более гибкой, а участники судопроизводства, в том числе адвокаты, неосознанно приходят к наиболее удобному и эффективному способу работы в судебном следствии.

Таким образом, предельная концентрация адвоката в рамках гражданского дела сохраняется до момента окончания исследования доказательств по делу, после чего состязательный процесс фактически заканчивается. К этому моменту, адвокат обычно уже исчерпал свои доводы, высказал мнение относительно каждого доказательства, обосновал позицию в пользу применения того или иного способа защиты права. После всей проделанной работы прения сторон для адвоката, так же как и для профессионального судьи, в большей степени, превращаются в формальность, которую нужно соблюсти, но от которой реально уже ничего не зависит.

В итоге, следует прийти к очевидному выводу о том, что действующая сегодня модель судебного процесса в нашей стране, в особенности институт судебных прений не соответствует ее практическому применению и постепенно деградирует.

Другое дело система права, где доминируют суды присяжных заседателей, что имеет широкое распространение на западе. Непрофессиональные юристы - жюри оценивают доводы сторон с позиции убедительности, совести, морали, личного отношения. Им далеко до объективности и здорового цинизма профессионального судьи. Они не имеют за плечами долгих лет практики, в течение которых закалялась юридическая хватка и способность смотреть в корень проблемы.

Именно поэтому красноречиво преподнесенное слово адвоката в неподготовленном слушателе может всколыхнуть те эмоции, которые сыграют решающую роль при вынесении вердикта.

В подобных делах роль прений, конечно же, неизмеримо высока. Они венчают собой целую стратегию, нацеленную на убеждение неискушенных в юридических тонкостях граждан.

Так что же, вычеркнуть судебные прения как институт из системы Российского процессуального права и коренным образом переписать процессуальное законодательство? Думаем, что подобный подход может лишь усугубить ситуацию. Резкие и революционные изменения в нашей стране чреваты необратимыми последствиями, однако необходимость в локальном реформировании института судебных прений назрела.

Считаем, что в первую очередь, необходимо объективно оценить насколько судебная система сегодня нуждается в судебных прениях, как стадии гражданского процесса. Для этого предлагается ввести ограниченное применение судебных прений в зависимости от двух факторов, во-первых, от вида гражданского производства, а, во-вторых, от усмотрения сторон гражданского дела.

Развивая данный подход, необходимо определить конкретные виды гражданского производства и причины, по которым судебные прения могут быть исключены вовсе, а также случаи, где они применяются по усмотрению сторон.

Так, судебные прения могут не применяться при особом производстве, производстве из публичных правоотношений, а также апелляционном и кассационном производстве при пересмотре судебных решений. Считаем, что в указанных производствах использование судебных прений ведет к затягиванию судебного процесса и его излишней формализации.

Так для особого производства характерно отсутствие спора о праве, что на практике проявляется в игнорировании судом большинства предусмотренных законом процессуальных требований закона. Судебный процесс фактически превращается в административное производство по выдаче государственным органом “разрешения или лицензии”. Следует признать, что критиковать подобную практику не имеет смысла, так как она исходит из рационального расходования судебного времени, и, что важнее, действительно приносит необходимый результат.

Производство из публичных отношений отличается тем, что должностное лицо либо государственный, муниципальный орган несет бремя доказывания законности своих действий или решений. В случае недоказанности того факта, что оспариваемое действие является законным, суд должен принимать решение, исходя из указанной выше презумпции, независимо от наличия доводов заявителя.

Апелляционное и кассационное производство – та стадия процесса, где все доказательства исследованы, а позиция сторон изучена. Выступление в судебных прениях ни на йоту не сдвинет позицию коллегии судей, которые заранее изучили все материалы дела и фактически знают, какое решение огласят.

Перейдем к определению категорий гражданских споров, в которых использование института судебных прений необходимо сохранить, но применять ограничено.

На наш взгляд, судебные прения должны быть сохранены для искового производства по граждански делам, однако их применение должно быть поставлено в зависимость от активного волеизъявления стороны по делу. Проще говоря, судебные прения должны происходить только в том случае, если об этом ходатайствует одна из сторон по делу.

Предложенный механизм может решить несколько насущных задач: во-первых, продемонстрировать реальную статистику потребности применения судебных прений в гражданском судопроизводстве, во-вторых, оптимизировать судебное делопроизводство в целом.

Осознавая, что указанный вариант изменений является сырым и непродуманным в деталях, тем менее, убеждены, что процессуальное законодательство должно следовать за развитием общественных отношений и в первую очередь ориентироваться на каждодневную практику участников данных правоотношений. Прислушаться к мнению юристов-практиков означает сделать уверенный шаг по направлению к улучшению качества правоприменения.

Адвокат:  Присаживайтесь, чем я могу Вам помочь?
Клиент:  Иванов И.И. должен мне денег, хочу судиться!
Адвокат: Расскажите последовательно, представьте имеющиеся документы.
Клиент: Какие документы? У меня ничего нет, только паспорт...
Адвокат: Документы, подтверждающие долг Иванова И.И.
Клиент:  А — а — а — а, так это ж все знают, что он мне должен. Мы с ним договорились, Васька, Петька, Коля могут это подтвердить.
Адвокат: Хм, понятно… А сколько должен то?
Клиент:  Много,  ******** рублей.
Адвокат: И у Вас ни одного документа?
Клиент: Так он же мой друг…  Был. Вот теперь  пускай с ним суд разбирается, и деньги мне возвращает. 

Каждый адвокат когда-нибудь сталкивался или столкнется с подобными делами, когда далекий от юриспруденции клиент вспоминает о необходимости правовой поддержки только тогда, когда уже и «реанимация» не поможет. Думаю, читатель догадался, что темой публикации является особый менталитет граждан нашего государства, в котором каждый считает себя заслуженным юристом,  не нуждающимся в профессиональных советах и помощи.

Мудрая американская пословица гласит: “Если ты сам себе адвокат, значит, твой клиентидиот”.

В этой фразе заключен огромный смысл правосознания западного общества, которое для многих, и не без оснований, является образцом. Как известно, юрист для человека англо-американского образа жизни такой же незаменимый человек, как личный врач. Практически каждое решение, будь то семейные проблемы или вопросы бизнеса, проходят через руки специалиста в области права. И подобные действия более чем оправданы, ведь сложное переплетение  человеческих отношений в современном мире, а также их связь с государством, могут в любой момент превратиться в правовой спор и привести к большим проблемам. Современный человек нуждается в правовых советах для своей общественной, деловой и даже семейной жизни, так же как турист нуждается в опытном гиде, путешествуя по чужой стране.
Недаром неофициальная статистика гласит, что 60% всех юристов земного шара проживает в Соединенных Штатах Америки. Интересной пародией этого феномена является одна из сцен кинофильма «Трасса 60» режиссера Боба Гейла, где главный герой попадает в город адвокатов – гипертрофированное представление юридического мира США.

В нашем государстве сложились совершенно иные традиции. Правовая помощь доброй части представителей России нужна только тогда, когда катастрофа почти неизбежна. Именно в этот период гражданин нашей страны осознает необходимость обратиться к адвокату, от которого требуется превратить катастрофу в «парад победы», ведь двокату платятся деньги. До этого момента лучше всего прибегнуть к советам друзей, соседей, бабушек на лавочках, которые все всегда знают лучше всех. 
Показательно, что подобная методика ведения дел присуща не только лицам, которые имеют скромный достаток и не могут прибегнуть к помощи адвоката по материальным соображениям. Нередко приходится сталкиваться с обеспеченными представителями бизнеса, которые ведут свои дела совершенно беспечно и не ведают о будущих проблемах. Договоры подряда, займа, купли-продажи состоят из нескольких строчек, да и те с ошибками.

В чем же такая принципиальная разница между западным подходом и поведением российских граждан. 

На наш взгляд ответ ни в особом пути России, ни в загадочной душе русского человека – все гораздо проще. Современный Запад имеет за своими плечами сотни лет развития рыночных отношений, в том числе рынка юридических услуг, который неизменно сопровождает и обслуживает все коммерческие и связанные с ними отношения. За сотни лет устоялись не только формы ведения бизнеса, но и сформировалось мышление общества, согласно которому бизнес, любые частные дела и их правовое сопровождение – стороны одной медали. Стабильное развития рыночных отношений обеспечили возможность существования таких грандиозных юридических фирм как Клиффорд Чанс, которая была основана в 1802 году и сегодня является одной из крупнейших юридических фирм мира.

В нашей стране рыночным отношениям всего несколько десятилетий. За такой короткий срок общество не только не привыкло к цивилизованному ведению дел, но и просто не научилось ему. Вся совокупность гражданских правоотношений, частная собственность свалились на голову «советскому» человеку без каких-либо разъяснений. 
Да и могло ли быть иначе, если более чем семьдесят лет из нас вытравливалось нормальное отношение к коммерции, деньгам, имуществу. До сих пор большая часть населения никак не может привыкнуть к тому, что они являются самостоятельными полноправными членами гражданских отношений со всей их сложностью.
Именно поэтому за помощью в решении своих частных вопросов многие наши граждане по-прежнему обращаются в прокуратуру. Продали некачественный товар, не оплатили услуги, не возвращают имущество, — это лишь малый перечень того, чем засыпают граждане работников прокуратуры, полиции, перекладывая тем самым свою роль в гражданских отношениях на государство, и порицая его в случае рекомендации обратиться в суд самостоятельно.

Вот и получается, что в России культура и традиция обращения за правовой помощью сводится к банальным жалобам прокурору, Президенту и Жириновскому…  Неужели нам и в этом придется догонять Запад?  Скорее всего, да.
Легко ли это сделать, когда Запад шел к сегодняшнему дню несколько сотен лет? Безусловно, это трудная задача, но ведь надо с чего-то начинать.

На наш взгляд, ключом от той двери, за которой можно разглядеть некое подобие культуры обращения за правовой помощью, является правовое просвещение общества и постоянная работа над  качеством рынка юридических услуг.

Первое должно быть направлено на повышение уровня правовой культуры граждан. Этой сложной задачей придется заниматься как государству, так и саморегулируемым организациям. Необходимо стремится к тому, чтобы уже со школьной скамьи человек ощущал себя частью правового мира. 
Сообщество адвокатов также не должно оставаться в стороне от этого процесса. Адвокатские палаты имеют непосредственную возможность нести правовое просвещение  своему региону посредством «Дней бесплатных консультаций», сотрудничества со школами, образовательными учреждениями, участия в профилактических мероприятиях.

Второе, а именно работа над качеством юридических услуг, является не менее важной задачей. Граждане должны относиться к сообществу адвокатов, как к авторитету, которому можно доверить свои личные проблемы. К сожалению, современный рынок юридических услуг далек от совершенства. За образом профессионала своего дела – юриста/адвоката, зачастую стоит посредственная личность, которая ненароком загубит судьбу доверителя. Решение данной проблемы во многом лежит на управляющих органах саморегулируемых организаций юристов/адвокатов. Строгий отбор, где критерием являются как знания, так и моральные ценности – основа в завоевании доверия людей.

Предложенные меры, конечно же, не панацея. Они минимальны, но способны оказать большой эффект. Не нуждаясь в больших денежных вливаниях или кардинальных реформах, они требуют лишь правильного подхода каждого из нас к своей профессиональной деятельности независимо от места работы.

И, может уже через десять лет, мы будем жить в другом обществе…

29 апреля 2010 годаПленумы Верховного суда и Высшего Арбитражного суда сделали всему юридическому сообществу России большой подарок, а именно придумали новый способ защиты права.И не имеет значения, что нормотворчество не входит в их компетенцию –  люди совсем запутались в этом сложном гражданском кодексе, и им надо все разъяснить.

Благими намерениями, как известно… руководствуются Пленумы наших судов, когда очередное разъяснение применения законодательства выходит из-под их пера.

Вот и совместное постановление “О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав”, а особенно п. 52,не оставило к себе равнодушных:

В случаях, когда запись в ЕГРП нарушает право истца, которое не может быть защищено путем признания права или истребования имущества из чужого незаконного владения (право собственности на один и тот же объект недвижимости зарегистрировано за разными лицами, право собственности на движимое имущество зарегистрировано как на недвижимое имущество, ипотека или иное обременение прекратились), оспаривание зарегистрированного права или обременения может быть осуществлено путем предъявления иска о признании права или обременения отсутствующими.

Коротко, емко, будь, что будет…

И вот, спустя два с половиной  года можно подвести некоторые итоги.

1. Новый способ защиты права – признание права отсутствующим, завоевал небывалую популярность во многом за счет того, что никто не знал и не знает, как именно его применять.
2. Критерии, указанные в Постановлении № 10/22, а именноневозможность виндикации и признания права,  с легкостью подгоняются под десятки абсурдных исков.
3. Основным принципом использования нового способа стал принцип «авось прокатит».
4. Использование нового способа предоставило возможность сторонам для подмены традиционных способов по оспариванию сделок, ведь признать право отсутствующим быстрее, не так ли?
5. Признавать отсутствующим стало модно не только вещные права, но и арендные, несмотря на то, что Постановление 10/22 посвящено защите вещных прав.
6. Использование нового способа вступило в конфликт с институтом исковой давности.  Логика некоторых судов – способ появился недавно, значит и срок исковой давности надо отсчитывать с момента выхода Постановления №10/22.
7. Суды получили в нагрузку тысячи исков по давно «мертвым» делам с применением нового способа защиты права.
8. Юристы всех уровней получили еще одну возможность поймать рыбку в мутной воде.

Время от времени каждому из нас приходится слышать от граждан громкие фразы «Я дойду до Европейского суда», «Встретимся с Вами в Европейском суде». Заявленные грозно и  отчаянно, они адресованы представителям власти, которые не порадовали достопочтенного гражданина своим решением, лишили веры в торжество справедливости. Большая часть этих деклараций, порой нелепых и откровенно глупых, остается не услышанной, другая часть  -  тут же забытой.

В тоже время некоторые энтузиасты оказываются способны не только на шумную демонстрацию своего недовольства, а действительно доходят до вершин системы правосудия — ЕСПЧ, вызывая тем самым заслуженную похвалу и ветвистые дискуссии юридического сообщества. 

Таким и оказалось дело «Гладышева (Gladysheva) против Российской Федерации» (жалоба N 7097/10), попавшее на стол судьям Европейского суда и нашедшее отражение в обзоре практики  Верховного Суда РФ за II квартал 2012 года.

Суть дела сводилась к типичной для цивилистики ситуации.

Лицо (Заявитель), заключило договор купли-продажи квартиры с законным собственником. Спустя некоторое время было установлено, что в череде переходов права собственности на квартиру имеется «дефект», а именно квартира за несколько лет до этого выбыла из государственной собственности в результате мошеннических действий в процессе приватизации.

П. 1 ст. 302 ГК РФ “Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), тособственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество …  выбыло из их владения иным путем помимо их воли”

Собственник — г. Москва в соответствии с нормой закона истребовало квартиру из владения Заявителя, так как сделки купли-продажи были признаны недействительными.

Казалось бы, ситуация, которая рассматривалась в судах России десятки тысяч раз. И каждый раз применялся не  вполне справедливый, но разумный способ защиты права, когда добросовестный приобретатель, как его ни жаль, терял имущество, но имел право на возмещение убытков. Законность данного способа, уходящего корнями к незабвенному римскому праву, не вызывала и не вызывает сомнения ни у Российского законодателя, ни у судей ЕСПЧ.

Однако настоящее дело, а точнее решение Европейского суда, хоть и привело к достижению справедливости в отношении Заявителя, но поставило под сомнение возможность применении вышеуказанной нормы.

Европейский Суд отметил, что п. 1 ст. 302 ГК РФ допускает истребование имущества у добросовестного приобретателя при условии, что оно выбыло из владения собственника или владельца помимо его воли. 

При этом ЕСПЧ отметил толкование Пленума Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда, а также Конституционного Суда, которое  заключается в том, что для истребования имущества у добросовестного приобретателя первоначальный собственник должен доказать, что имущество было отчуждено помимо его воли. 

Однако, согласившись с применением подобной нормы закона, Европейский суд указал на иные нарушения, а именно на роль и вину властей, которые в результате собственных ошибок при осуществлении государственной регистрации права собственности не смогли во время обнаружить мошенничество и предотвратить возникшие убытки добросовестного приобретателя.

П. 79 Постановления ЕСПЧ 

“По мнению Европейского Суда, ничто не препятствовало властям, ответственным за регистрацию, социальный наем и приватизацию Е., в установлении подлинности ее документов до удовлетворения ее заявлений. К исключительной компетенции государства относятся определение условий и порядка отчуждения своего имущества в пользу лиц, которых оно считает имеющими на него право, и контроль соблюдения этих условий. Кроме того, дальнейшие сделки в отношении квартиры также требовали легализации государством, в данном случае Главным управлением Федеральной регистрационной службы по Москве, процедуры, специально направленной на повышение безопасности собственника. 

При таком количестве регулятивных органов, обеспечивающих чистоту титула Е., ни заявительница, ни иное третье лицо — покупатель квартиры — не должны были оценивать риск прекращения права собственности в связи с недостатками, которые должны были быть устранены в рамках процедур, специально введенных в этих целях. Упущение властей не могло оправдать последующие санкции против добросовестного приобретателя данного имущества.

Европейский Суд напоминает, что ошибки или просчеты государственных органов должны служить выгоде заинтересованных лиц, особенно в отсутствие иных конфликтующих интересов. Иными словами, риск любой ошибки, допущенной государственным органом, должно нести государство, и ошибки не должны устраняться за счет заинтересованного лица”.

П. 82 Постановление ЕСПЧ

“Вышеизложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что условия, при которых заявительница была лишена титула на квартиру, возложили на нее индивидуальное и чрезмерное бремя и что власти не установили справедливого равновесия между требованиями общественного интереса, с одной стороны, и правом заявительницы на уважение ее собственности, с другой”.

Ну, наконец-то, скажут многие, ЕСПЧ обратил внимание на казус, когда добросовестный приобретатель, который не имеет полноценной возможности установить юридическую чистоту предшествующих сделок, тем не менее, прошедший все государственные инстанции по «легализации» своей сделки, может оказаться в приведенной выше ситуации. Наконец-то установлено, что в подобных делах ответственность должна ложиться на государственные органы, плохая работа которых привела к убыткам добросовестного приобретателя.

Мы с удовольствием присоединимся к подобному мнению. Как было бы здорово, если бы государство было обязано выплачивать компенсацию, возмещать убытки, причиненные своим бездействием в ситуации, предусмотренной ст. п. 1 ст. 302 ГК РФ. Данная норма привела бы, во-первых, к защите прав пострадавших граждан, а, во-вторых, к более качественной работе по проверке чистоты сделок государственными органами.

Но не тут-то было!  Ожидаемое разрешение ситуации, в которой на государство будет возложена обязанность по возмещению убытков в результате бездействия собственных органов, а, кроме того, будут учтены интересы как собственника, у которого имущество выбыло из владения против его воли, так и добросовестного приобретателя, не состоялось.

Итог:

“Государство-ответчик обязано обеспечить соответствующими средствами в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции полное восстановление титула заявительницы на квартиру и отмену решения о ее выселении”.

Т.е. согласно Постановлению ЕСПЧ государство не возмещает убытки за свои действия, а обязано нарушить права законного собственника, имущество которого выбыло из его владения против воли, и передать это имущество добросовестному приобретателю в нарушение п. 1 ст. 302 ГК РФ.

Таким образом, в таком случае защищаются права законного собственника, и какую же ответственность несет государство?

Многие скажут: «Государство же и является тем самым собственником, имущество которого выбыло против его воли, так что нарушений нет». Однако данный подход, на наш взгляд, будет неверным. Государство выступает в двух ипостасях: как государственная власть в лице своих органов, действия которых привели к убыткам и как собственник имущества — г. Москва.

В данном случае важно не лицо, которое обладает имуществом, а принцип, которому следовал ЕСПЧ – вина ложиться на государство, добросовестный приобретатель остается с квартирой, а законный собственник ее лишается. 

А как быть, когда законным собственником, имущество которого выбыло помимо его воли, является не государство, а физическое лицо? Согласно представленной логике подобный подход должен применяться независимо от того, кто является собственником.

Т.е. ответственность государства за действия своих органов ложится на законного собственника, а норма п. 1 ст. 302 ГК РФ не действует.

На наш взгляд, логика между мотивировочной и резолютивной частью настоящего Постановления ЕСПЧ просматривается слабо, а его применение требует разъяснений.

Наиболее правильным разрешением данной ситуации было бы возвращение квартиры законному собственнику, т.е. г. Москва, обязание Российской Федерации возместить убытки добросовестному приобретателю в размере стоимости квартиры и иных расходов.

В толковом словаре Д.Н. Ушакова цинизм определяется как вызывающе-пренебрежительное и презрительное до наглости и бесстыдства отношение к чему-нибудь (к правилам нравственности и благопристойности, к культурным ценностям и т. п.).

В современном мире определение человека как циничного потеряло свою столь яркую негативную окраску, которая дается в толковых словарях. Циничное поведение воспринимается обществом гораздо мягче, нежели это было ранее. Возможно, это произошло из-за того, что цинизм стал нормой поведения, приобрел массовый характер.

Однако выяснение истоков и причин развития данного явления в современном обществе не является целью настоящей публикации, а излагается лишь для того, чтобы познакомить читателя с предметом последующего размышления. 

Прежде всего, хотелось бы обратить свое внимание на такое понятие как «профессиональный цинизм». Данная категория является относительной новой. Она производна от общепризнанной негативной черты человеческой личности, т.е. цинизма, однако воспринимается обществом  положительно. Причина заключается в том, что на определенной стадии развития общества эти два понятия разошлись в разные стороны и нашли собственный путь. Если понятие «цинизма» осталось на консервативной позиции, то «профессиональный цинизм» потерял свою темную окраску, перестал быть средоточием негативных качеств человека, а стал восприниматься как необходимое качество профессионалов, благодаря которому обеспечивается объективный взгляд на ситуацию и успех в делах.

Следует выяснить, для каких же профессий цинизм это благо? Характерно ли это для адвокатской деятельности?

Общепризнано, что профессиональный цинизм просто необходим в деятельности представителей медицинских специальностей. Объективное и независимое от общественного и эмоционального давления решение может стать решающим в жизни человека. Не даром широко распространена практика, когда врач не имеет право заниматься лечением своих родственников, ибо он теряет в объективности, а соответственно в качестве своей работы.

На наш взгляд подобная оценка присуща и адвокатской деятельности. Большинство спорных правоотношений, с которыми клиент приходит к адвокату – это вершина эмоционального накала между людьми. В основном люди обращаются за квалифицированной помощью только тогда, когда самостоятельно уже не могут разрешить конфликт. В данной ситуации адвокат сталкивается с вихрем эмоций и чувств, вызванных трагичностью ситуации, которые окутывает окружающую дело атмосферу. Негодование от несправедливости и жалость к одним людям перемежается с противоположными чувствами к другим. 

Должен ли адвокат в данной ситуации следовать своим эмоциям, сопереживать своим клиентам или больше пользы принесет его холодная черствость и равнодушие к морально-нравственной стороне дела. Очевидно, что также как и для медицинских специальностей, профессионализм адвоката заключается именно в том, чтобы абстрагироваться от своих человеческих качеств, ограничить себя от чрезмерного участия в личных отношениях клиентов.

Отсутствие подобного цинизма приводит к ряду пагубных для клиента и самого адвоката последствий.

Во-первых, сузив дистанцию с доверителем, адвокат становится заложником межличностных отношений, когда чувство такта, воспитание препятствует прямому разговору с клиентом и выяснению всех необходимых фактов, что в последствие может сыграть злую шутку в самый неподходящий момент. Именно дистанция является залогом качественной работы адвоката с клиентом. Точно также как осмотр тела человека не должен производиться врачом-родственником, т.е. лицом, имеющим межличностные отношения с пациентом, так и адвокату не желательно иметь подобные отношения с клиентом. Обычные человеческие чувства, такие как смущение, стыд, неуверенность, страх порицания могут навредить разрешению дела в целом.  

Во-вторых, сопереживание лишает адвоката ясности ума, трезвости мысли. Вместо реального взгляда на порой суровые обстоятельства адвокат становится на одну ступень своими клиентами, которые не могут освободится от пристрастной точки зрения. Подобная ситуация способна стать причинной нерешительности адвоката, лишить защитника объективного юридического мышления, а клиента тех преимуществ, из-за которых он обратился именно к этому специалисту.

И, в-третьих, чрезмерное участие адвоката в эмоциональной стороне дела негативным образом сказывается на его профессиональном статусе. Подобный непрофессионализм отчетливо проявляется для тех, кто относится к делу непредвзято и всегда воспринимается как некомпетентность.

Таким образом, очевидно, что профессиональный цинизм – это благо и необходимость качественной работы. Его отсутствие может привести к серьезным негативным последствиям как для его клиента, так и для самого адвоката. С учетом всех недостатков, следует признать, что профессиональный цинизм конкурентное преимущество в адвокатской детельности.

Однако всегда ли адвокат может применить это благо на пользу клиента? Понимает ли сам клиент, что подобное поведение адвоката для его же выгоды? К сожалению, следует дать отрицательный ответ. Значительное количество клиентов ищут в адвокате не только и не столько защитника своих интересов, сколько человека, которому можно поведать свои беды и получить немного сострадания.

Повествуя о своих проблемах, многие клиенты ждут эмоционального отклика и расположения от доверителя. Тот, кто остался равнодушным к проблеме и всего лишь перечислил ряд последовательных к ее разрешению, становится в глазах клиентов «плохим адвокатом». В то же время тот, кто выслушал и высказал пару участливых фраз, при этом в принципе не зная, что можно сделать с юридической стороны, сразу пользуется большим авторитетом и доверием у клиентов.

В этом заключается казус профессионального цинизма адвокатской деятельности. Человек, осознающий его необходимость в обычной жизни, совершенно забывает об этом в тот период, когда жизнь сталкивает с проблемами именно его. Грань между циничным и черствым человеком и профессиональной необходимостью в глазах клиентов в это время стирается, что вряд ли приводит к положительному эффекту.

Таким образом, каждый адвокат, осознающий необходимость отделения личных чувств от работы, сталкивается с выбором:

1. 1.            Пойти ли на встречу эмоциям и выиграть в глазах клиентов, что приведет к потере в    объективности;
2. 2.            Остаться ли при холодном разуме и показаться доверителю недостойным его проблемы
3. 3.            Надеть маску участливого слушателя, но сохранять трезвость своего мышления.

Следует согласиться с тем, что любой выбор допустим. Отказ от очевидного  преимущества обеспечиваемого профессиональным цинизмом не должен осуждаться. Рынок юридических услуг не столь прямолинеен и чопорное следование правилам может оставить специалиста за бортом. Однако адвокату всегда следует помнить о своей роли в обществе и том, чьи интересы он призван защищать.